«РЫБИНСКОЕ ОКО ЖЕЛЕЗНОГО ФЕЛИКСА»
(Продолжение)
В прошлой статье речь шла о взаимодействии Рыбинской ЧК-ГПУ с местными органами власти и влиянии, которое она оказывала на их деятельность, в частности на работу милиции. Местная ЧК сравнительно быстро установила административный контроль и за кадровой политикой других советских учреждений, чьи решения о приеме сотрудников на работу требовали санкции ЧК.
«Чистки»
Имеется документ от 24 апреля 1918 года о проверке конторщицы-стенографистки при приеме на службу в Рыбинский исполком по линии РЧК, что говорит об уже сложившейся к этому времени «фильтрации» кандидатов на работу в местном советском аппарате. В октябре 1918 Рыбинский исполком поручает РыбЧК надзор за политической благонадежностью лиц, «работающих в советских учреждениях», не представивших рекомендаций и аттестатов о благонадежности», а это уже предполагало наличие у последней определенной оперативной базы. Периодически собирались списки служащих отделов исполкома. Утверждение на должности осуществлялось по согласованию с секретно-оперативным отделом РЧК, если данные лица не состояли под судом и следствием ЧК и не числились на учете »политически неблагонадежных». В зависимости от степени «неблагонадежности» по имевшимся оперативным данным, которые складывались не только из агентурных источников, граждане ставились на так называемый «активный» и «пассивный учет». В документах горархива есть список, датированный октябрем 1922 года, составленный на основании телеграфного распоряжения ВЧК от 29 ноября 1921 года, о «служащих учреждений г.Рыбинска, взятых ГубЧК на учет как политически неблагонадежных» на 20 человек, «для сведения при сокращении штатов». Судя по документам, такие списки составлялись на служащих всех отделов исполкома (так был уволен, в частности, по отзыву ЧК ряд служащих жилотдела). Не оставались в стороне и местные исполкомы и сельсоветы, предостерегавшиеся от «случайно попавшегося элемента». В повестке II-ой сессии Рыбинского губисполкома »средства и методы укрепления соввласти на местах», подразумевавшие кадровые чистки относились к компетенции Отделов управления, милиции, юстиции и госполитотдела (ГПУ), за которым в конечном счете и оставалось последнее слово при назначении и перемещении кадров. Особого размаха кампании по чистке советских учреждений достигли уже в середине 20-х годов. Между тем, ЧК интересовали не только кандидаты на должности и уже работавшие сотрудники. Масштабы «учета и контроля» совкадров возрастали. Так, в отношении Рыбгубчека в Рыбгубисполком от декабря 1921 года говорилось о «срочной высылке списков сотрудников всех учреждений г.Рыбинска, числящихся в учреждениях до сокращения штатов, а также списки лиц, уволенных по сокращению штатов из всех учреждений г.Рыбинска с указанием в таковых кто и за что уволен». Не факт, что использование этих документов всегда носило репрессивный характер или вело к поражению в правах. В Рыбинске, например, в этот период работало много бывших белых офицеров (в статбюро Рыбинского губисполкома по состоянию на 22 декабря 1922 года их числилось 15 человек, т.е. половина численности всего состава бюро, одного из ключевых учреждений исполкома, связанного к тому же с обширным доступом к информации). Согласно инструкциям ВЧК многие бывшие белые офицеры оставлялись на своих должностях, чтобы не допустить безработицы и роста антисоветских настроений в их среде и появления стимулов к »контрреволюционной» деятельности. Действия местной ЧК можно было и обжаловать. В Рыбинском отделении наркомата госконтроля существовалов бюро жалов, которое занималось делами ЧК.
ЧК и культура
В одном из февральских номеров «Анфаса» за 2007 год была помещена статья о процессе складывания органов советской цензуры в Рыбинске, вступившем в активную фазу в период существования Рыбинской губернии в 1921-1923 годах. С началом НЭПа и развитием «гражданского оборота», РыбЧК стала уделять большее внимание мирным сферам деятельности, связанным в том числе с вопросами культуры и идеологии помимо цензуры печатной продукции и тематики культурно-массовых мероприятий. Начало активной работы РыбЧК в области культуры и образования, объединенных в компетенции местного ГубОНО, относится примерно к началу 1922 года. Первоначально это было связано с цензурной политикой. 27 марта 1922 года Рыбинский губполитпросвет (подразделение ГубОНО) направил в губполитотдел ГПУ список театров, кружков, клубов и других организаций, «ведущих театральную работу по гор.Рыбинску с указанием их ответственных руководителей». 20 сентября 1922 Рыбгуботдел ГПУ за подписью уполномоченного Осведота Яблокова запросил у руководства ГубОНО список «на всех партийных и беспартийных инструкторов, работающих по школам и клубам с указанием имени, отчества, фамилии, места жительства, с какого времени работает инструктором по какой отрасли, клубной, школьной и т.д.» 14 октября 1922 начальник политконтроля РыбГПУ (занимался политической и идеологической цензурой) Блинков направил аналогичный запрос в Рыбгубполитпросвет на предоставление сведений «о складах книжных предприятий и библиотеки, фотографии, театры и кинематографы, цирки и другие зрелища по губернии». Контроль за культурно-массовыми мероприятиями проводился совместно силами милиции и политконтроля, причем милиция следила за порядком их проведения, в том числе на предмет наличия разрешения от Губчека, а политконтроль оценивал их репертуар и тематику. Эта работа, как и оперативное посещение мероприятий по линии других отделов РыбЧК, была связана с большим количеством запросов на выдачу временных пропусков ее сотрудникам, что в свою очередь вызывало сопротивление руководства ГубОНО, которое, очевидно, раздражала активность ЧК в своей «епархии». Так, в ответе на запрос РыбЧК о выдаче удостоверений сотрудникам «на право входа во все театры и увеселительные заведения» от 28 декабря 1921 года имеется резолюция заведующего ГубОНО: «В Губком написать докладную записку, а больше не выдавать». Следует добавить, что подобные документы носили не единичный характер. Кроме Рыбгубчека посещением зрелищных мероприятий для «секретно-оперативных целей» занималось и Рыбинское отделение дорожно-транспортной ЧК, выписывавшей пропуска в отличие от Губчека на анонимов, без указания фамилий, а по возвращении их в ГубОНО предусмотрительно вырезавших свои фамилии из бланков. Эти и другие подобные факты, говорящие о том, что в этот период рыбинская госбезопасность не только была озабочена вопросами конспирации и расширения своей деятельности, но и наталкивалась на известную фронду со стороны местной администрации, в том числе руководителей культуры и образования, ставят под сомнение некоторые мифы о неограниченных полномочиях ЧК-ГПУ, во всяком случае в первые годы их существования.
И.Кочуев,
историк-краевед
Материал подготовлен по документам
Рыбинского филиала госархива
Ярославской области