Он прошёл всю войну

С 1941-го по 1945-й. От калмыкских степей до дунайских разливов. Он штурмовал Элисту и Ростов-на-Дону, Будапешт и Вену, форсировал Дон и Днестр. Он прошёл через сотни тысяч смертей и остался жив, сохранив жизнь другим.
Русский солдат-пехотинец Владимир Фролов.

Встречи с ветеранами Великой Отечественной всегда волнительны. Как найти нужные слова, точные и деликатные, чтобы завести разговор о войне, но не разбередить давние раны? У  фронтовиков, да и вообще у всех, кого она полоснула по живому, при воспоминаниях о тех годах по сей день — слёзы в глазах. Однако беспокойство сразу прошло, едва мы переступили порог скромной квартиры Владимира Фёдоровича. Этот старый солдат подошёл к просьбе газетчиков по-военному. И хотя, по собственным словам, всю ночь перед нашим визитом не спал, он встретил нас приветливо и постарался  детально и даже эмоционально описать события и факты, сохранившиеся в памяти до  сего дня.
На фронт Владимир Фёдорович пошёл добровольцем. В октябре 1941-го ему было 20 лет. До фронта успел поработать на моторостроительном заводе. Но защищать Родину посчитал для себя делом совести. Родители были того же мнения. Хотя можно представить, как страдало сердце матери: в семье было трое сыновей: один чуть моложе Владимира, другой — чуть старше. Тем не менее, война есть война — Володя направился в комитет комсомола. Оттуда его сначала направили в Поволжье, где проходил подготовку. Затем, в составе 7-й воздушно-десантной бригады, перевели в Подмосковье, под Тушино. После этого он был определён в комендантский взвод по охране штаба полка. На фронт Владимир Фролов был отправлен в августе 1942 года. Пунктом назначения были калмыкские степи, к тому времени оккупированные гитлеровцами.
— Когда мы прибыли, немцы уже заняли Элисту, — вспоминает Владимир Фёдорович. — Бои развернулись километрах в 20-30 от города. У врага было существенное преимущество в воздухе. Помню первую бомбёжку. Мы утром выстроились в колонну. Небо было такое чистое. Солнце светило. Даже не верилось, что вот он, фронт, совсем рядом. И тут — «юнкерсы», пятнадцать штук. Куда деваться? У нас лошади, верблюды, а место совершенно открытое. Огнём нас стали поливать нещадно. Много тогда народа погибло. И для многих тот бой остался первым и последним… Вообще, бомбёжки не прекращались целыми днями. Лишь ночью удавалось чуть-чуть передохнуть: немцы любили поспать. Но утром над нашими частями уже появлялась «рама». Передвигаться приходилось под постоянным обстрелом авиации. Много раз сражались врукопашную. И несмотря на лучшую боевую оснащённость противника, мы сумели пробить оборону и в сентябре заняли Элисту.
В калмыкских степях Владимир Фролов получил свою первую медаль «За отвагу». Служил он на тот момент в 107-м стрелковом Краснознамённом полку им. А.В. Суворова. И вот однажды ночью командир Александр Поздняков отправляет его с товарищем, Павлом Крапотиным, — он был на 4 года старше Владимира, родом из Ярославля — на поиски соседнего, 105-го полка: связь прервалась. Километра два с половиной солдаты  шли в темноте. Добрались-таки до 105-го — задание выполнили. Но вдруг — немецкие танки. В полку, конечно, были противотанковые орудия, но стрелявшие из них погибли. Командир принял решение дать орудие Фролову, хотя тот его прежде в руках  не держал. И — удивительная вещь: Фролов подбил вражеский танк…  Победа в том бою была за нами.
На протяжении всех лет войны Владимиру Фёдоровичу много раз приходилось оказываться в самом пекле. Где на земле не было живого места от разрывов снарядов, где сам воздух почти кипел, и людей косило в шахматном порядке: после месяца-двух боёв от подразделения оставалось 25-30 процентов личного состава. Но, как видно, Бог Фролова хранил. За всю войну его 107-й полк ни разу не попал в безвыходное окружение. Сам Владимир несколько раз сталкивался со смертью лицом к лицу. На нём рвало гимнастёрку и брюки, срывало шапку. В 1944 году в Румынии в ходе миномётного обстрела оторвало нагрудный карман с медалями «За Отвагу» и «За боевые заслуги». Его неоднократно глушило, но всякий раз он оставался не только живым, но и практически невредимым.  
Один из таких эпизодов произошёл на подступах к Батайску. На пути наших частей была крупная железнодорожная станция, где немцы сконцентрировали большую часть артиллерии. Там же были десятки цистерн бензина. Фролова с товарищем руководство направило на эту станцию с разведывательной целью. Туда же пришло и мирное население: на улице было холодно — люди искали топливо. И вот, откуда ни возьмись — «юнкерсы». Видно, готовясь к отступлению из Батайска, немцы решили уничтожить всю свою технику и боеприпасы. Началась бомбёжка. Фролова оглушило — он потерял сознание. А когда очнулся, увидел страшную картину: кругом огонь, море искорёженного железа и повсюду — мёртвые тела. Фролов попытался встать — получилось. «Слава Богу, живой», — подумал он. «А где же напарник?» Оказалось, что он тоже жив, но получил множество ранений мелкими осколками. Превозмогая дикую головную боль, Владимир помог товарищу добраться до медсанбата, а сам вернулся в полк. Батайск же был взят нашими частями малой кровью.
Столь же отчётливо Владимир Фёдорович помнит момент летнего наступления советских войск в Украине, неподалёку от Гуляйполя:
— Немецкие части ушли на позиции. Наши выстроились в колонну. Дело было утром. Густой туман окутал холмистую местность. Впереди  показался небольшой хутор. Решено было отправить туда телегу с двумя разведчиками. С ними напросилась санинструктор Женя. Командир её не хотел отпускать, а она — ни в какую. Поехала. Только телега скрылась из виду, из тумана вынырнули 12 немецких самолётов. Смотрим — летят прямо на нас, низко-низко. Нам тут же — команда «Ложись! Не шевелись!» Мы рассредоточились, как могли. А место ведь открытое километра на полтора — куда спрячешься? Лежим. Самолёты сделали над нами один круг, второй. Смотрим — пошли прочь, на хутор. И весь его разбомбили. Разведчики наши погибли. А Жене оторвало ногу — она умерла от потери крови. Ей было лет 19 или 20. Помню, очень была красивая… Она могла остаться в живых. Но, видимо, такова судьба. Вообще, на фронте много раз доводилось видеть смерти, которые можно назвать случайными. Например, наша связистка Вера была убита шальной пулей, которая попала ей в голову. А мой хороший приятель сам себя застрелил: просто неосторожно поставил автомат, взяв его за дульную часть, — и произошёл выстрел…
В Украине был и ещё один случай, когда Владимир Фролов остался жив просто чудом. Он тогда воевал в роте автоматчиков.
— Шёл бой за один из посёлков, — вспоминает Владимир Фёдорович. — На наши части пошли немецкие танки. Остановились метрах в тридцати. Мы окопались — лежим. Огонь такой, что голову поднять нельзя. И вот через некоторое время меня вызвали к командиру роты — я пополз, а когда вернулся, увидел, что в моём окопчике — два трупа: у одного парня голова разбита, а второй просто убит… Бой за тот посёлок шёл всю ночь. Только перед утром мы смогли его взять.
С 1943 года солдат Владимир Фролов служил в качестве связиста. Заканчивал войну уже командиром роты. По его воспоминаниям, дело это требовало особого терпения: связь обрывалась каждые 5-10 минут. Восстанавливать её надо было быстро. В случае потери ножа оборванные провода зачищали зубами. Обслуживали линию два человека: один дежурит, второй бежит по связи. Нужно было быть очень расторопным, чтобы и живым остаться, и связь обеспечить.
— Однажды, — вспоминает Владимир Фёдорович, — я проводил связь поблизости от деревушки. На дороге стояла лошадь, запряжённая в повозку. Тихо было вокруг. И вдруг слышу — стремительно нарастающий вой: в нашу сторону летит пушечный снаряд. Не успел я отскочить, как он грохнулся, зарылся в песок, но не взорвался. Буквально метрах в трёх от меня.  Я стою ни жив ни мёртв. Лошадь — видимо, уже привыкла к бомбёжкам — не дёрнулась, а лишь присела от страха. А снаряд так и лежит. Ну что же делать? Обошёл я его, связь протянул и вернулся в штаб.
С советскими войсками Владимир Фролов прошёл от юга СССР до середины  Европы. Помнит, с какой радостью встречали наших солдат жители Румынии, Болгарии, Венгрии, Югославии, Австрии. Война для Владимира Фёдоровича закончилась 13 апреля 1945 года — в день взятия Вены. Тогда звуки старого вальса понеслись над Дунаем — словно лёгким дуновением освежили опалённые войной лица.
Однако и в этот, последний, день боёв Владимир оказался на грани смерти. Он поручил своему подчинённому восстановить порванную связь. Тот вскоре вернулся на мотоцикле — сообщил о выполнении приказа. Фролов решил проверить — заставил парня развернуть мотоцикл и поехал вместе с ним. Однако едва они добрались до места и остановились, в паре метров рванул снаряд. Фролов успел соскочить мотоцикла — на нём порвало гимнастёрку и брюки. А подчинённого ранило в область сердца. Ранение получил ещё один солдат. Другому оторвало ногу. Один человек погиб… Словно война не хотела отпускать своих победителей.  
В августе 1946 года, Владимир Фролов вернулся в Рыбинск. Многие годы работал на предприятиях города. Здесь в 1950-м он встретил свою любовь — Марию Кирилловну, с которой по сей день живёт в согласии. Здесь родились его дети и внуки. Но память о страшных годах войны и сегодня свежа.
— В 1996 году — рассказывает Владимир Фёдорович, — мне приснился сон. Будто немцы опять бомбят. У меня сразу мысль: у меня ведь маленькая дочь — надо её спасать! Я её схватил и побежал к канаве у железной дороги. Упал в неё и смотрю, где «юнкерсы»? И проснулся. Чувствую, сердце как-то странно стучит. Пошёл к врачу. А она — мне: «Немедленно в больницу!» Оказалось, инфаркт. Полежал я в больнице две недели — пришёл в себя… А в 2008 году пережил ещё один инфаркт — мелкими очагами…
За доблестное служение Родине в годы Великой Отечественной войны гвардии сержант Владимир Фёдорович Фролов в 1944-м был награждён Орденом Красной Звезды, потом — Орденом Отечественной войны II степени. Он имеет медали «За взятие Вены», «За взятие Будапешта», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне  1941-1945 гг.» и другие награды. Отмечен благодарностями за отличные боевые действия по прорыву сильно укреплённой и развитой в глубину обороны противника южнее Бендеры, по овладению румынским городом Галац, несколькими австрийскими и венгерскими городами, а также по овладению столицей Австрии — Веной.
Это награды, за которые заплачено очень дорого. Ценой крови, болезней, ценой памяти, неизменно, из десятилетия в десятилетия возвращающей в те страшные дни. Ценой жизней близких людей: многие друзья юности Владимира Фёдоровича Фролова не вернулись с фронтов. Сегодня из них остался один — Валентин Иванович Корнилов, с которым они вместе воевали в Батайске. Он тоже живёт в Рыбинске. Этой дружбе почти 70 лет.
— У нас всегда была уверенность в победе, — говорит Владимир Федорович. —  Даже когда враг превосходил нас в оснащённости. Когда немцы ели шоколад и в их блиндажах пахло одеколоном, а в наших — потом и кровью… На фронте, конечно, было страшно. Но когда смерть постоянно рядом, к ней постепенно привыкаешь. Привыкаешь жить в аду. Мы не печалились. В перерывах между боями шутили, смеялись. Когда же нам стали поставлять новую технику, авиацию, длинноствольные орудия, наш боевой настрой стал ещё крепче. Мы верили, что победим и победили.